Иногда я чувствую, как оно ворочается где-то под ребрами. Потягивается, точит когти, утробно рычит. Шепчет.
То самое, темное, которому место где-то в подвале твоего миро-здания, но однажды ты просто открываешь дверь и оно сыто урча вытягивается на коврике у камина. И ты понимаешь, что это даже приятно, когда оно сворачивается у твоих ног.
Оно внезапно сжимает тебе внутренности в один сладко-тянущий узел на сценах в фильмах, от которых дрожь по позвоночнику должна пробегать вовсе не от удовольствия.
И ему нравится тот миг, когда ты готов кого-то ударить и мысленно уже занес руку.
Это ему так хочется, что бы все было до закусанных губ, заломленных локтей - где-то на грани, когда думаешь, что тебя могут убить, но при этом доверяешь настолько сильно, что это совсем не страшно.
Это ему кажется, что полная, безоговорочная, безнаказанная власть над кем-то это было бы очень приятно. Ты бы не отказался, если бы появилась возможность, ведь так?
- Но ты же понимаешь, что я - это просто ты? - и губы у него растягиваются, и за ними острые ряды зубов и тьма.
И еще оно отлично знает, с кем бы нам вдвоем хотелось быть рядом. Не с тем, с кем придется запирать на семь зачарованных замков, засыпать пороги солью, удерживать его, рвущееся наружу, всеми силами, которых когда-нибудь не хватит.
Не с тем, кто наденет ему на шею пушистый бант со словами: "Ах, да ты же на самом деле ужасно милое!"
А с тем, кто скажет и сумеет доказать свои слова: "Я вижу тебя. Я понимаю тебя. И я сильнее".