Все что вы хотели знать о подростках - бывших драконах и боялись спросить.
Обсценная лексика, неумные подростки, травка и намеки на подростковый секс в наличииWhen we were young
When we adored the fabulous
When we were young
We were the foolish fearless
- Да ну нахрен, - говорит Майк, подходя к самому краю провала, отмеряя взглядом расстояние до противоположного края. На пять этажей вниз - пустота, бетонные блоки и покореженные балки перекрытий, - пошли обойдем, там через третий этаж еще лестница. - Да ну нахуй, - говорит Майк, подходя к самому краю провала, отмеряя взглядом расстояние до противоположного края. На пять этажей вниз - пустота, бетонные блоки и покореженные балки перекрытий, - пошли обойдем, там через третий этаж еще лестница.
Линнар пожимает плечами, скидывает с плеча рюкзак и кидает его Майку:
- Держи тогда, - и отходит от провала, примеряясь.
- Лин, ты охре... - последние слоги уже летят в спину разбегающемуся Линнару. На долю секунды в лицо бьет воздух, внизу проносится пустота. В следующее мгновение подошвы кроссовок почти соскальзывают с противоположного края площадки. Линнар раскачивается, почти теряет равновесие, но все-таки заваливается вперед, падая набок в бетонную крошку. Громко бухает сердце, стучит в ушах, по мышцам пробегает дрожь. И именно в этот момент, лежа на спине и смеясь, Линнар испытывает чувство острого и короткого счастья.
Ругательства Майка с противоположной стороны стихают. Ровно до того момента, пока он не появляется снова, на этот раз в лестничном проеме и с размаху не кидает рюкзак Линнара в него самого.
- Ты псих гребаный! Без мозгов совсем! Тех, которые мне чуть нахуй отскребать не пришлось!
Линнар опять смеется и изворачиваясь, делает подсечку, заваливая Майка на себя. И они катятся по бетонному полу, почти что чудом в противоположную от провала сторону, до тех пор, пока Линнар не оказывается сверху, удерживая Майка в захвате.
- Бля, ну хоть не ерзай, - мычит, наконец, Майк после короткой попытки освободиться - у меня же встанет сейчас.
Линнар весьма красноречиво ерзает еще больше.
Позже они лежат на крыше, вытянувшись на солнце, и передают друг другу скрученный джойнт, на двоих затягиваясь сладковатым дымом. Линнар лениво дотягивается до рюкзака и выуживает из кармана помятую книгу в мягкой обложке. Не выпуская сигарету из зубов, ищет нужную страницу, пока Майк не выдергивает джойнт у него изо рта.
- Что читаешь-то? Пьюзо? - затягиваясь, заглядывает он в книгу.
- Керуака, - коротко отвечает Линнар.
- Что еще за хрен? - фыркает Майк, еще больше обдавая Линнара дымом и пальцами путаясь в его длинных волосах.
- В штанах у тебя хрен! Вроде был, полчаса назад. А это крутой писатель. Слушай, - он забирает у Майка сигарету и затягивается, прежде чем пролистать страницы почти на начало и процитировать:
- "Я люблю сумасшедших, таких, которые бешено хотят жить, бешено хотят говорить, бешено хотят спастись, которые хотят иметь все сразу, которые никогда не зевают и никогда не говорят банальностей, а всегда горят, горят, горят...»
Дочитав, Линнар бросает книгу в сторону, потягивается. Майк рядом молчит пару секунд прежде чем засмеяться.
- Что я раньше про него не слышал-то. Мы же с этим... Кераком родные души! Психи ему, бля, нравятся, ага.
Линнар смеется в ответ, тыкает Майка локтем в ребра, но смотрит не на него, а в не небо.
Голубое поле раскинулось над ним и в него хочется падать. Хочется снова испытать что-то, что бы сердце стучало где-то под горлом. Хочется жить. Хочется чувствовать эту жизнь как-то по-особенному остро. Хочется что бы внутри взрывалось и горело этой жизнью...
Ну и еще, чтобы запах из волос все-таки выветрился к моменту возвращения домой.