Я боюсь смерти. Все мои остальные страхи вытекают либо из моей богатой фантазии либо из этого, самого главного. Или из того и другого сразу. Нет, не потому что я чего-то там не успею, не скажу, не сделаю... Кто знает, что там будет дальше: рай, ад, другой мир, перевоплощение или пустое ничего. Но скорей всего, мертвой мне будет уже все равно. Друзья переживут, погорюют, кто-то, может быть, будет плакать, но у них будет своя жизнь впереди и рано или поздно они успокоятся. Переживет, скорей всего, отец. Он меня сильно любит, но все же у него есть работа, друзья, а может быть, кто его знает, и какие-нибудь другие дети. У мамы кроме меня нет никого. У нее останутся мои альбомы и папки с фотографиями, в которых никогда не появятся новые снимки. Мои записи, половину которых она не поймет, будет думать от чего же я писала такое. Все-все мои вещи. У нее останутся две собаки, кот и рыбы. И все. Дома тихо, всегда будет теперь тихо. И телефон всегда недоступен. Это страшно, так страшно, что ужас накатывает на меня волнами. Когда она меня обнимает, когда я ее утешаю, когда я еду в автобусе, только что все было хорошо и вдруг, обжигающей искрой ударяет, кажется, что завтра все перевернется, что перевернется все сиюже секунду. Автобус - под откос, свечка - на пол, насильник - из-за угла, задохнуться во сне, об край ванны - головой. Не имею права. Никогда-никогда-никогда. Об этом никогда-никогда нельзя думать, даже шепотом, ведь мысли умеют материализоваться. Рукой себе по губам, по щеке - не сметь. Не сметь думать. Никогда. И в руках крестик, края впиваются в ладони. Не дай Бог. Спаси и сохрани. Спаси и сохрани. Об этом никогда нельзя писать. И в себе держать тоже.