Ночуем у меня, валяемся на диване. Брат весь теплый и мягкий, как перевернувшийся пузом к верху еж. И очень худой - иногда мне кажется, что он весь состоит из одних только костей с островкам мышц между ними. И весь он такой родной, что года три назад я бы расплакался от счастья и всего на свете, а сейчас мне просто хорошо. Брату звонят постоянно, то Д., то В., а К. в Болгарии, поэтому не звонит, и еще есть, кажется А., и еще кто-то кого уже послали, потому что вообще обнаглел, и мне от них всех так умилительно. Засыпает на узком диване, почти друг на друге он все равно со мной.
С утра едем в Бердск, забираем его права - пластиковую корочку с дурацкой фотографией - они у всех дурацкие на правах.
- Теперь мы можем угнать машину, - говорю я брату, но едем мы все равно на маршрутке. Сегодня нам везет - транспорт подходит почти сразу, или мы успеваем добежать до маршрутки, вваливаемся в нее шумные и снежные.
Падает снег, путается и тает в моей белой огромной и пушистой шапке (в маршрутке смотрю в зеркало водителя, все-таки я в ней ужасно глупо выгляжу), в меховом воротнике брата и красиво ложится на его берет. А у брата глаза совсем синие, и стрелки над ними тоже синие-синие и все это так красиво, что охренеть можно.
В кафе сзади нас сидят школьники-анимешники - рыжие волосы, перчатки, значки – такие по-хорошему милые, посвящают кого-то на счет фанфиков и бет. Я думаю, что мне кошмарно хочется обратно в свои пятнадцать. На мне белый жилет, черная водолазка, каблуки, свой единственный значок я забыл дома, а на третьем курсе уже очень сложно заново решить куда поступать, да и не надо. Тоску заедаю огромной корзиночкой с кремом. Мы вообще сегодня много едим. Болтаем за персонажей. По-моему здорово, что мы все еще об этом говорим, хотя мне и не хватает тех дней, когда мы делали это часами, возвращаясь из школы. Я помню запах весны, что грязь на дне ручьев из-под сугробов кажется бархатной, а фантазии хватает на мгновенные повороты сюжета. Сейчас все не хуже. И не лучше. Просто не такое.
Верчу в руках зажигалку.
- Мы могли бы даже поджечь кафе.
Брат не отвечает. Падает снег.

А я, собственно, чего. Я понятия не имею, почему я перестал мурчать. Но я люблю тебя, идиот, люблю.