После продолжительного творческого кризиса подумал и рассудил, что научится писать хорошие тексты длиннее, чем в десять строчек можно только в процессе их написания, а никак не в раздумьях о том, насколько лучше пишут другие. Сегодня на истории, как говорится, ухватился за фразу и понеслось... Написался небольшой совсем, но таки больше, чем на несколько строчек) К тому же я давно хотел написать про этого персонажа, несмотря на то, что он ни коим боком не главный, я его люблю. Оскара бы ему дал за лучшую второстепенную роль среди всех наших историй)) Далее собственно будет сам текст. Но это, люди... знаете как обидно, когда под текстом почти нет комментов. Понимаю, я в этом деле сам далеко не безгрешен, комментирую крайне редко. Да и в тексты небольшие, кто есть кто в них и откуда взялся нифига непонятно и все такое. Но, сразу думается о том, что написал я фигню и ее либо не читают, либо просто не комментят, что б не расстраивать. Ну напишите, если прочитали, что ли хоть "аффтор жжот песчы еще" какое-нибудь. Или "фигню написал, убери". Правда последнее принимается только с объяснениями почему. Я вообще адекватно реагирую только на критику в стиле: "хорошо, но вот здесь, здесь и здесь не так". Ых. Ладно, разглагольствую, как всегда, много. Сейчас еще напишу предисловие длиннее, чем то, ради чего оно писалось)
Буду еще дорабатывать, наверное, пока так пусть.

ЧитатьДождь сильно и монотонно стучал в окно, будто стараясь попасть из пасмурного холода в комнату. Но натыкаясь на последнюю прозрачную преграду, обессилено растекался каплями по стеклу. По комнате же разливался мягкий полумрак, нарушаемый разве что кругловатым лучом от настольной лампы, освещающей бумаги на столе и рисующей причудливые тени на стенах. Милон сидел на кушетке возле стола, прислонившись к прохладной стене, и из-под полуопущенных ресниц наблюдал за Доком. Тот только что достал из недр большого настенного шкафа порошок в прозрачном пакете и сейчас размешивал его в стакане с водой. Перестук капель по стеклу успокаивал так некстати разошедшееся сердцебиение и наводил дремоту. А сумрак, вместе с перезвоном склянок в руках Дока и силуэтом его, создавал вокруг такую атмосферу, что Милону казалось, будто он попал во владения мага из детских сказок.
«Док, он как волшебник…» - произнес вчера Эшли, вытягиваясь под одеялом после традиционного пожелания спокойной ночи и поцелуя в лоб.
«Да ну!..» - Эрик, которого Милон только что вытащил за ноги из-под кровати, скептично посмотрел на брата. «Он просто уже старый и много знает. А волшебники – это сказки».
Волшебников не бывает, да. А Док вот он, протягивает Милону бокал.
- Выпей, нервы успокоит. Тебе нельзя так волноваться, из-за этого мальчишки ты окончательно посадишь себе сердце, а подходящую аппаратуру еще не привезли.
Мальчишка – это Кайдо. Неважно, что он делает, выводит во двор всю прислугу на дознание и расстреливает по очереди, устраивает допросы в подвалах, возвращается домой с пулевыми ранениями во всевозможных местах или направляет на самого Дока пистолет. Для старого врача он всегда остается мальчиком. Док подойдет, опустит руку Кайдо со словами: «Не дури», и тот никогда не выстрелит. Мальчишка… Милон поначалу удивлялся, хмыкал, пожимая плечами, а потом понял. Для Дока глава мафии был и остается до сих пор тринадцатилетним взлохмаченным и ершистым подростком. Кайдо, огрызающийся на ласку. Кайдо, трогательно заботящийся о младшей сестре. «Док, ей бы витаминов, бледная такая… Док, знаешь, у Лили кровь…ну…там. Она боится идти к тебе» Кайдо, сжимающий кулаки до хруста, смотрящий в одну точку. Не должно быть у детей такого взгляда. Кайдо, вернувшийся с первого задания – странно горящие глаза, лихорадочный румянец и кровь на лице. Чужая.
Док может говорить о нем часами. Так дедушка, рассказывает дальним родственникам о подрастающем внуке.
- Док, а у тебя дети есть?
- Откуда? Хотя может и нагулял по молодости, да мне ничего не сказали, - со смешком, поправляя очки, отзывается тот.
Личный врач уже третьего по счету главы мафии. Доверенное лицо, неофициальный советник и неизменное пристанище для обитателей дома. С тех самых пор, как его наняли, он так и не покидал особняка. Все нужное привозили, а уволиться от сюда можно только на тот свет. Как на такой работе и в таком возрасте можно было сохранить столько внутреннего света, неиссякаемое чувство юмора, и какой-то надежный и твердый стержень внутри? Милон не знал. Зато понимал, что не выжил бы здесь без этого человека. Еще в ту пору, когда он жил этом доме на правах заложника и, лежа избитый в холодном подвале, заработал воспаление легких. Тогда кровать с белоснежными простынями, теплые руки, гладящие по волосам и спокойный голос: «Не беспокойся, я подержу тебя здесь подольше» показались ему не иначе как миражом и температурным бредом. А потом были вечерние разговоры, в таком же полумраке как сейчас, спокойные и мудрые слова. И еще рассказы, после которых Милон, к своему ужасу, начинал проникаться сочувствием к своему мучителю. И были потом слова, сказанные за дверью, голосом не терпящим возражений: «А я говорю, что если он тебе нужен живым еще по крайней мере в течении месяца, то ты сделаешь как я сказал, найдешь комнату и поселишь его там».
Сколько же Доку сейчас? Восемьдесят? По виду и не скажешь.
- Руки уже не те, трясутся – недовольно говорит он, качая головой, так будто бы ужасно рассержен на такое предательство и немедленно отрежет их, что бы пришить новые.
- Я скажу Кайдо, он найдет тебе помощника.
- Ты ему лучше скажи, что только идиот может заставлять так тренироваться ребенка с недавно вырезанным аппендицитом. Эрику сейчас нужно больше покоя, - Док встает и моет руки под краном, очень горячей водой, до скрипа – привычка, а затем выглядывает в окно.
- Прилетел вон, вернулся, - говорит так, что сразу понятно кто прилетел, - если что, веди его сразу ко мне, хоть волоком тащи. Сам же знаешь, что он со сломанными ногами и пулей в животе ползать будет и утверждать, что в полном порядке.
Док уже заранее раскладывает на стерильном столе инструменты, озабоченно покачивает головой и уже вслед Милону кричит:
- И Эрика потом приведи, я его осмотрю!
Просто, если не он, так кто об этом позаботится.