Когда у Правителя сложный был день –
министр сбежал, война на границах,
приходит к его постели тень
и дует ему на ресницы

Приходит и ладно. Правитель спит. Снится ему звон браслетов, шуршанье сухой травы, плеск волн и луна, похожая на большой желтый глаз – смотрит прямо внутрь тебя и нельзя никак оторваться. На утро Правитель встает бодрым, мысли ясные, что вода в колодцах. Министр нашелся, враг разбит, Правитель радостен и почти что пьян. Тень приходит и во вторую ночь, и Правителю кажется, будто бы кто-то большой, мягкий и прохладный свернулся в его ногах. На третью ночь тень слышит с постели смех и стоны и с тихим шипением уползает прочь. Приходит позже. Тогда, когда тот, второй - белокурый и тонкий, уставший, счастливый, пропавший вином и пряным маслом, мирно спит, сжимая в руке подаренное кольцо. Тень крадется по ковру, не приминая ворса. По стене, огибая квадраты света. Шуршит покрывалом и что-то шепчет, шепчет… Целует белокурого в губы и приходит к тому во сне луна - желтый глаз. И это последний сон, что он видит – уже через минуту в комнате не слышно дыханья…

- И вынесли его утром из комнаты белого всего, будто камни вон у фонтана. И похоронили, говорят, во-он в том конце сада, у озера, - Ласка, сделав жуткое лицо, махнул рукой, показывая в какой именно стороне. Браслеты на запястьях тихо звякнули. Где-то в кустах зашуршал ветер. Ручей-дарящий-наслаждение-в-полдень посмотрел на округлившиеся от страха глаза новенького и согнулся пополам от смеха, мотая рыжими кудрями. В след за ним расхохотались Соловушка и старавшийся до последнего сохранить серьезное выражение лица Ласка. Развеселившись, они не так и не заметили ни того, что у новенького подозрительно заблестели глаза, ни тихого, шуршащего то ли шипения, то ли смеха в тени между стеной ограды и раскидистым деревом.